Современные методы управления погодой - Страница 33

Пели птички, цвели цветочки, а я гуляла по паркам и скверам в центре города. Просто бесцельно переходила из одного в другой и ждала. И думала, что вся эта ситуация страшно что-то напоминает, только я не могу вспомнить что…

От нечего делать я стала читать вывески, наткнулась на «Дом писателей», и тут меня осенило:

– Маргарита! Это она точно так же проснулась в ожидании того, что что-то случится, точно так же пошла гулять, а потом в Александровском саду к ней подошел Азазелло!

До Александровского сада далековато. Остается надеяться, что чудеса случаются и в нашем городе. А что? Чем я не Маргарита? То есть я всем не Маргарита, но чем я не ведьма?

Между прочим, Маргарите тоже было тридцать лет. Видимо это тот самый возраст, когда женщина уже готова вступить в сделку с дьяволом, особенно если он обаятельный.

Вот только детей у Маргариты не было… Ну, это ничего, из Машки получится замечательный ведьменыш. Собственно, даже делать ничего не нужно, уже получился.

Войдя в роль, я даже села на скамейку и стала смотреть на речку. Азазелло не появился, зато зазвонил телефон.

Звонил Сергей. И я ни чуточки не удивилась. Я схватила трубку и честно сказала:

– Привет! Я так соскучилась! Как я рада, что ты позвонил!

Я даже не слушала, что он мне говорит, что-то про работу, уловила главное – он приехал. Он здесь. Пусть в командировке, пусть ненадолго, но все равно, он приехал.

Мы встретились буквально через полчаса. Я заметила его издалека – похудел, как-то осунулся. Наверное, отсырел. Я была так счастлива его видеть, что мне даже не пришло в голову сначала что-то сказать, как шла, так и ткнулась в него носом, а потом губами…

А потом уже глупо было здороваться, нужно было ехать домой…

***

Просыпался я долго и с удовольствием. Простыни были свежие и не перекрахмаленные. За окнами – тихо и светло. Голова – пуста и полна оптимизма. Хотелось есть.

Позавтракал я в ресторанчике, входящем в тот же гостиничный комплекс. Правда, чтобы добраться до него, пришлось выходить на улицу, но в данном случае это было скорее плюсом. Небо оказалось образцово синим, а воздух – неприлично свежим. У городского воздуха не должно быть такого избыточного содержания кислорода.

Официантки были дружелюбны, но естественны. Одна даже посоветовала мне взять комплекс из обеденного меню. Комплекс был удивительно дешевым и удивительно вкусным. Бардак у них тут: в таком дорогом отеле – и такой дешевый ресторан! Оставив на чай ровно десять процентов от стоимости, я вышел на воздух, зажмурился и полез за мобильником. Набирая номер Кати, я прикидывал, как бы пограмотнее выстроить разговор, но все оказалось гораздо проще.

– Привет! – завопила трубка так, что я от нее отпрянул. – Здорово, что ты позвонил! Я скучала! Я тебе письмо написала! А ты где?

– Да я тут в командировке. В твоем городе. У меня…

– Здорово! Приезжай к главпочтамту через полчаса. Найдешь?

– Конечно, – согласился я.

Через дорогу высилось здание с надписью «Почтамт» на суверенном, но понятном языке.

– Я еду! А ты письмо не получил? Ну, жди меня! Мяу…

Я смущенно посмотрел на телефон. Объяснить, что меня интересуют какие-то претенденты в писатели, я не успел. Ладно, скажу при встрече…

…При встрече мы с разбегу уткнулись друг в друга и так стояли, счастливо сопя на весь мир…

Мы валялись на тахте, отбросив условности и одеяло. Солнце перевалило через зенит и начало подкрадываться к Катиной пятке.

– Еще чего! – обиделся я и закрыл любимую конечность своей ступней.

Кошка заурчала и потерлась о меня носом. Мы наконец утихомирились, и настало время спокойно все обсудить.

– Мяу! – сказал я.

– Урр-мяу! – ответила Катя.

Обсудили. Всесторонне. Ладно, обсудить не удалось, попробую обдумать. Думаю. Еще раз думаю. Мне хорошо. Эпохальный вывод.

Я осторожно поцеловал кончик носа, который специально для этого появился откуда-то сбоку. Интересно, как Катя догадалась, что я ее хочу чмокнуть? Глаза-то закрыты? Или все наоборот: она подсунула нос, и только потом я сообразил его чмокнуть?

Я тоже закрыл глаза. Два с половиной часа интенсивной интимной терапии опустошили не только железы, но и голову. Я провел по лбу, чтобы убедиться, что моя подставка для шапки все еще на месте,– и понял, что мокрый, как… как…

Не обнаружив в памяти подходящего слова, я понял, что нужно взбодриться.

– Я пойду в душ, – решил я, – полотенце дашь?

– Л-л-ладн-н-но! – проурчала Кошка, поднялась с тахты, умудрившись коснуться меня всем телом, и направилась в спальню.

Одеждой она себя не утрудила, но двигалась свободно. Очень. Глядя ей в спину, я понял, что не так уж я и опустошен. Почувствовав мой взгляд, Катя провоцирующе шевельнула… э-э-э… нижней частью спины и скрылась за дверцей шкафа.

Я привстал на локте.

Вернулась Кошка с синим полотенцем в руках и с рыжим – вокруг себя. Не знаю, ставила ли она себе цель выглядеть более целомудренно. Думаю, не ставила.

В душ я попал только сорок минут спустя.

Когда вернулся оттуда, мокрый и слегка протрезвевший, Катя все еще валялась на животе, задрав пятки. Тахту она покрывала по диагонали. Я сел на краешек и положил руку на ближайший ко мне кусочек загорелого тела.

– Мокрый весь, – фыркнула владелица тела, – зачем я тебе полотенце давала, а? Кстати, а где твои вещи?

Если бы я стал объяснять, что вещи в гостинице и вообще я не собирался к ней в гости, а все дело в двух нахалах, которые решили урвать кусок славы Джоан Ролинг… Нет, я не мог ей такого сказать.

– В камере хранения. На вокзале.